«Ленинградская болезнь» — название не официальное. У врачей она именуется алиментарная дистрофия. Есть симптомы, есть методики лечения. Всё это можно изучить в медицинских справочниках. Уверен, что там всё правильно изложено.
И то, что я могу рассказать про Ленинградскую болезнь, может быть, медики сочтут неправильным.
Но мне кажется, что сухие строчки медицинской энциклопедии не могут рассказать всего.
Во время войны, далеко от фронта, в некоторых госпиталях были особые ленинградские палаты. Туда помещали тех, кого смогли эвакуировать из блокадного Ленинграда. Слабые, тихие люди, которые часто и ходить не могли.
Война была временем тяжелым для всех, но даже на этом фоне блокадники вызывали слезы. Особенно дети, которых удалось вывезти из города и живыми доставить в тыл.
В госпиталях их лечили. Кормили, давали лекарства, делали всё, что положено по медицинским показаниям.
Но была и одна, своя особенная процедура для ленинградцев. Их регулярно, иногда по несколько раз в день, отводили в продуктовые кладовые. Тех, кто не мог ходить сам, несли на носилках.
В кладовых им показывали запасы еды. Много еды. Люди видели, что продукты есть, что их хватит надолго. Им объясняли, что еды хватит, что её обязательно привезут ещё.
Ослабевшим от голода людям нельзя давать есть сверх нормы. Не контролирующий себя человек может съесть слишком много, и изменения, вызванные дистрофией, могут привести к смерти от избытка пищи.
Поэтому ленинградцам не давали еды в руки больше положенной нормы — это было опасно.
Им давали лишь смотреть на еду. Чтобы люди понимали, что еды достаточно и они больше не будут голодать.Я не думаю, что живущие сегодня люди, смогут понять, и даже представить ту страшную картину. Те запавшие глаза истощенных от голода людей, которые просто смотрели на хлеб. Смотрели, чтобы выжить.
Та страшная норма по сто двадцать пять грамм хлеба в день, о которых слышали все, на само деле действовала всего один месяц. Это был ноябрь 41-го. Но и этого многим хватило на всю оставшуюся жизнь. Да и все остальные месяцы Блокады в городе был голод. Солдат, рабочих как-то кормили, а те, кого называли иждивенцы, чаще всего были представлены сами себе. Кто был «иждивенцем»? Дети и старики.
Мало кто знает, но даже после войны многие пережившие Блокаду умирали от перенесённого ранее голода. В том числе и дети. Организм многих так и не мог справится. Да ведь и после войны в стране отнюдь не царило изобилие.
Моей матери сильно повезло. Дело в том, что мой дедушка закончил войну в городе Порт-Артур. Да-да, именно тот самый, известный нам по совсем другой войне. Там он служил потом ещё несколько лет. Моя бабушка и моя мама через всю страну добрались до него. Это и спасло. Жизнь там была сытая.
Самое удивительное, что в далёком Китае откуда-то в 45-м году уже знали про Блокаду. И семилетняя девочка, приехавшая из далёкого Ленинграда, пользовалась у китайцев особой любовью. Как рассказывала моя бабушка, маму мою китайцы называли «маленькая мадам» и зазывали в каждый дом. А там естественно были наготове самые вкусные угощения.
Так что спасибо китайцам, которые откормили мою мать.
Но, оказывается, ленинградская болезнь не излечивается. Может врачи и скажут, что я не прав, но она не излечивается. В людях, переживших Блокаду навсегда остается страх голода.
Помню, к моей бабушке всегда было можно прийти в гости. Причём в любом количестве. Стульев в коммуналке могло не хватить, а угощения хватало всегда. Поскольку запасы продуктов в доме были постоянно сверх всякой нормы. Когда в 90-е годы начались перебои с продуктами, именно для тех, кто пережил Блокаду, начались нелегкие времена. По сути, ведь ни о каком голоде речи тогда не было. Да — были талоны, да — были огромные очереди. Но прокормиться было можно. Говорят, что некоторых регионах люди в 90-е помирали и от голода. Про Крым мне такое рассказывали. В Петербурге, насколько я знаю, подобного не было.
Но психологический, иррациональный страх голода был. У блокадников точно был. Потому не смотря на все перебои, карточки и очереди, запасы продуктов в домах только увеличивались. Столько, что и не съесть.
А ведь еду выбрасывать нельзя.
Нельзя!
И это тоже часть ленинградской болезни. Представить себе человека, пережившего Блокаду, который выкидывает продукты, я не могу.
И ещё одно с чем, наверное, медики не согласятся. По-моему, ленинградская болезнь передается по наследству. Во всяком случае, я у себя все описанные симптомы вижу. А я ведь Блокаду знаю только по рассказам бабушки. Да и то услышанным в детстве, когда мне и было то лет пять. Потом она рассказывать перестала.
Но привычка никогда ничего не оставлять в тарелке, никогда не выкидывать хлеб, в нашей семье осталась навсегда. От моих родителей перешла ко мне, от меня к сыну. Надеюсь, что и у внуков она тоже останется.
Мне кажется, что Ленинградскую болезнь, не ту что в справочниках, а ту, как описал её я, и не стоит вылечивать.
Потому что это просто наша Память.
Свежие комментарии